Литература в годы "оттепели"
1956 –
1964 (период «классической оттепели»); отдельные исследователи выделяют раннюю
и позднюю «оттепель». (Она ещё не пришла, но некоторые черты уже проявились.)
Это, соответственно, с 1953 до 1956 и с 1964 по 1968 год. В 1954 году Илья
Эренбург написал повесть «Оттепель», название которой в последующем было
использовано для обозначения нового этапа в жизни советского общества,
наступившего после смерти Сталина и характеризовавшегося резким изменением
социально-политического и экономического курса в направлении его либерализации.
Руководство страны, прежде всего в лице Хрущёва, провозглашает отказ от
политического террора и массовых репрессий, вину за которые возлагает на
Сталина, и начинает своеобразную перестройку советского общества.
Предполагалось существующую социалистическую систему оставить в
неприкосновенности, то есть сам тип общественного строя не менять, но
реформировать, усовершенствовать её. Восстановить законность, расширить права и
свободы граждан, осуществить демократизацию, использовать достижения
научно-технического прогресса для повышения материального уровня жизни людей и
утвердить так называемый гуманный социализм, или же социализм с человеческим лицом.
Осуществив данную программу, мыслилось перейти к развёрнутому строительству
коммунизма. «Нынешнее поколения советских людей будет жить при коммунизме».
Если бы это обещание Хрущёва сбылось, коммунизм наступил бы в конце 1970-х
годов. 20 лет казалось вполне достаточным, чтобы сбылась эта мечта.
В
стране осуществляется широкая пропагандистская кампания по развенчанию культа
личности Сталина и преодолению последствий сталинизма, укоренившихся в жизни
общества. В первую очередь Хрущёв осуществляет реабилитацию невинно
репрессированных. («Эй, шофёр, гони в Бутырский хутор... – А ты, товарищ,
опоздал». – Высоцкий. «Чтоб не стало по России лагерей».)
Принцип
материальной заинтересованности в результатах труда. Средняя заработная плата
повышается при Хрущёве сразу вдвое и достигает 50 рублей в месяц. Крестьяне
получают паспорта и право без разрешения начальства покидать деревню (раньше
это было запрещено), тем более что требовалось много рабочих рук на так
называемых стройках коммунизма (Сибирь, Целина). В стране разворачивается
обширное жилищное строительство. Раньше до половины населения страны жило в
бараках. Вводится два выходных дня в неделю при сохранении прежней зарплаты.
Запущен первый ИСЗ. Созданы первый в мире синхрофазотрон и первый атомный
ледокол. И хотя проблем оставалось больше, чем достижений, в период «оттепели»
страна сделала большой рывок вперёд во многих отношениях. Таковы были
результаты либерализации и пришедшей (относительной) свободы.
СССР в
эти годы напоминал Гулливера, которого во время сна лилипуты привязали к земле.
А тут постепенно начинается какое-то раскрепощение, страна начинает шевелиться
и выходить из оцепенения. Изменилась сама атмосфера жизни, ушёл из жизни страх.
Люди стали ежедневно ходить в гости, собираться компаниями и обсуждать всё, что
происходит в стране. (А раньше было очень развито «стукачество».) И в этих
беседах зарождалось постепенно так называемое общественное мнение.
Известный
впоследствии Владимир Буковский пишет: будь его воля, он бы в центре Москвы
установил бы памятник пишущей машинке («Они стрекотали, печатали по всем
крупным городам»). Не дожидаясь официального опубликования, люди перепечатывали
себе в личное пользование запрещённых в советское время авторов. Второй
памятник, по предложению Буковского, – человеку с гитарой, потому что в период
«оттепели» зарождается авторская песня. Кумирами тех времён были Галич,
Высоцкий, Окуджава, Визбор и некоторые другие. Это новый тип поэзии, песенная
поэзия. Барды очень много сделали для освобождения умов от замшелых догм.
Свою
роль в начавшемся раскрепощении умов сыграл международный фестиваль молодёжи и
студентов (1958) в Москве. Советские люди впервые вживую, не на картинке увидели живых латиноамериканцев и африканцев.
Возникло явление «штатничества» – поклонники некоторых аспектов культуры США:
джаз, виниловые пластинки с зарубежной музыкой, американское искусство,
архитектура, западный покрой одежды. Руководство не любило тех, кто модно
одевается, и вело со «стилягами» активную борьбу.
Открылась
некоторая щель на запад. Самым популярным западным писателем был Эрнест
Хемингуэй. «Чуть ли не в каждом втором доме есть его фотография». Зарубежное
влияние на советскую литературу в это время ощутимо усилилось.
Не
выдержав мук совести, застрелился Фадеев (1956). Писательская организация при
нём вела себя постыдно. Не известно ни одного факта, когда она вступилась бы в
защиту репрессированного. Напротив, требовалась санкция руководства союза
писателей на арест. Фадеев эту санкцию давал. Вернувшиеся из лагерей писатели
плевали ему в лицо. Стоя у его гроба, Пастернак сказал: «Он искупил свою вину».
На место Фадеева приходит более прогрессивный, но и более осторожный Федин.
Литературная
жизнь резко оживляется. Из лагерей вернулись Даниил Андреев, Солженицын,
Шаламов, Смеляков, Серебрякова, Домбровский, Чичибабин. В литературу они
принесли свой трагический опыт.
При
Сталине съезды писателей, после первого, не проводились 20 лет. Они
возобновляются в 1954 году. В дальнейшем – раз в пять лет.
В годы
«оттепели» появляется ряд новых литературных журналов и альманахов. Самый
популярный – «Юность» (для молодёжи, публиковал наиболее талантливых молодых
авторов того времени). Начинают работать новые театры. Самый популярный – театр
«Современник». В основном этот театр тоже ставил молодую, современную
драматургию.
С 1956
года в СССР начинают проводиться ежегодные Дни поэзии, и раз в год издаётся
альманах под таким же названием, куда отбиралось, по мере возможности,
относительно лучшее. 1956 – несколько стихотворений Цветаевой. Печатали также
Заболоцкого.
У
молодых московских поэтов появилась традиция встречаться у памятника
Маяковскому и читать свои стихотворения. Власти это не нравилось. За этими
сборищами пристально наблюдала милиция и так называемые дружинники. Они брали
под контроль всех, кто казался им подозрительным, и довольно жёстко с ними
расправлялись. (Знакомство Алёны Басиловой с её будущим мужем Леонидом
Губановым: обоих запихнули в машину, привезли в милицию; молодого человека били
головой о стену.) Итак, свобода пришла, но она имела довольно ограниченный
характер. По многим примерам это видно.
Во
время «оттепели» приходит в литературу новое поколение писателей: Бродский,
Ахмадулина, Вознесенский, Рубцов, Солженицын, Бондарев, Айтматов, Шукшин,
Белов, Битов, Володин и ряд других. В писательской среде происходит раскол на
сталинистов и либералов, так как отношение к событиям в стране было далеко не
однозначным. Сталинисты считали перемены в обществе предательством делу
коммунизма, и каждый шаг в сторону прогресса достигался ввиду их усилий с
колоссальным трудом. Оплот сталинизма – «Октябрь» (главный редактор Всеволод
Кочетов). Оплотом либерализма в период «оттепели» стал журнал «Новый мир»,
возглавляемый Твардовским. Реакционеры не дремали. Под их давлением был
исключён из союза писателей Борис Пастернак и подвергся публичной травле на всю
страну за то, что был удостоен Нобелевской премии за 1958 год. (С другой
стороны, в тюрьму не попал и насильственной высылке за рубеж не подвергся.)
В 1960
году была изъята рукопись Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», которую он
предложил на легальных условиях одному из журналов. Но главный редактор
«настучал» в КГБ о вредном антисоветском произведении. Были изъяты оба
экземпляра и даже копирки, сделанные машинисткой. (Один экземпляр был тайно передан
знакомым в другой город.) Поскольку опубликовать было возможно далеко не всё,
зарождается самиздат. Это нелегальные, не прошедшие цензуру произведения,
которые часто рассматривались как опасные. Наиболее влиятельный самиздатский
журнал – «Синтаксис» (издатель Александр Гинзбург). 1-й номер вышел тиражом 20
экземпляров. Там напечатались Бродский, Всеволод Некрасов, Сапгир, Холин,
Ахмадулина и другие. Издание прекратилось после 3-го номера из-за ареста
Гинзбурга.
По
этой же причине появилась богема. При Хрущёве их относили к деклассированным
элементам и тунеядцам (как Бродского). На самом деле они работали порой втрое
больше, чем другие, но не получали денег. Богема бравировала своим аскетизмом,
требовала интеллектуально-духовной автономии и не предавала свободу. Жизнь
представителей богемы и неофициальной литературы измерялась количеством
прочитанных книг (в основном запрещённых) и созданных рукописей. Интенсивно шла
работа над собой. Представители неофициальной литературы занимали
нонконформистскую позицию.
Опасаясь,
что процесс выйдет из-под партийного контроля, Хрущёв в 1962-63 организовал
масштабные встречи в Кремле с творческой интеллигенцией. Он искал поддержки у
писателей, полностью не утративших, даже в годы сталинизма, свой авторитет в
глазах общества, так как у него даже в ЦК было немало противников; с другой
стороны, он хотел показать, что партийный контроль над литературой и искусством
сохранится во что бы то ни стало. В своём выступлении он заявил, что главное
для советской литературы – высокая идейность и художественное мастерство,
партийность и народность. У Хрущёва даже была идея объединить всех творческих
людей разных профессий в единый творческий союз: так легче контролировать. По
ряду причин этого не произошло. Во время встреч некоторые писатели корректно и
мягко осмеливались оспаривать отдельные тезисы руководителя страны. Эренбург,
Евтушенко, Щипачёв отстаивали идею творческой свободы.
Произошло,
однако, нравственное «избиение» Аксёнова и Вознесенского. Партии не
понравилось, что у неё есть конкуренты в качестве властителей умов. Было
устроено целое публичное представление, чтобы выставить этих кумиров в
неприглядном свете. Хрущёв «прицепился» к высказыванию Вознесенского о том, как
тот выделяет для себя лучших писателей в литературе: вертикаль высокого –
низкого. Среди писателей «высокой» иерархии был назван Пастернак. (Мотивы
личного знакомства.) Но как раз незадолго до того Пастернака исключили из союза
писателей. «Если вам не нравится в СССР, мы в любой момент выпишем вам
паспорт». На что Вознесенский стал читать поэму «Лонжюмо» о Ленине.
Итоговая
реплика Хрущёва по чтении (смысл): «Ну мы вот вас тут всех послушали,
послушали. А решать-то будет кто? Народ. А кто это, народ? А это его лучшие
сыны. А лучшие сыны народа – это наша партия. А волю партии воплощает собой её
центральный комитет. А центральный комитет – это я. Вот я-то и буду решать».
Надо отдать Хрущёву должное: при нём, как бы он кого ни оскорблял, в тюрьму не
попал ни один советский писатель. Из позднейших мемуаров: «Мы в руководстве
сознательно были за оттепель. Но мы испугались, что за оттепелью польётся поток
и мы будем не в состоянии его контролировать... Направить движение «оттепели»
так, чтобы стимулировать только творческие силы, которые способствовали бы
укреплению социализма» (Хрущёв).
Основным
творческим методом продолжает оставаться социалистический реализм. Однако в
теоретическом плане, и в практике он постепенно начинает подвергаться
переоценке. Его бестенденциозную трактовку дал Андрей Синявский в статье «Что
такое социалистический реализм», опубликованной в 1957 году во Франции на
французском языке (переправлена нелегально). Автор статьи напоминает, что уже в
первом пункте устава союза советских писателей дано определение:
«Социалистический реализм предполагает правдивое, исторически конкретное
изображение действительности в её революционном развитии с целью идейной
переделки и коммунистического воспитания трудящихся».
Синявский
обращает внимание на то, что Бальзак, Толстой изображали жизнь такой, какая она
есть на самом деле, и показывает, что соцреалист всё, что он видит вокруг себя,
воссоздаёт с позиций коммунистического идеала. Главным принципом оценки
человека является классово-идеологический принцип. Искусство должно было в СССР
помогать делу строительства коммунизма.
Советской
литературе присуще утверждение цели, к которой движется мировое сообщество. Эта
цель – коммунизм. Но, спрашивает Синявский, действительно ли мир движется к
коммунизму? Нет, говорит он, это утопия. Когда он сравнивает постулат с
реальностью, он не видит данного движения и соответствия. Значит, литература
социалистического реализма не отражает правду жизни. Идеология стала новой
религией, в которую верят просто фанатически. А истинно верующий не способен
понять и принять точку зрения другого верующего. Коммунистическая идейность
предопределяет писательскую зашоренность. Чтобы в реальности достичь цели,
говорит Синявский, в Советском Союзе не останавливаются буквально ни перед чем.
«Мы принесли в жертву идеалу нашу белоснежную душу. Чтобы навсегда исчезли
тюрьмы, мы понастроили новых тюрем. ... Но, когда мы оглядываемся вокруг, то не
находим того, что надеялись найти и во имя чего было принесено столько жертв».
Те средства, которые применялись для создания идеального общества, в корне
изменили его облик.
Свобода
слова, подчёркивает Синявский, органически чужда коммунистической культуре.
Какая свобода может быть у истинно, фанатично верующего? Только свобода ещё
яростнее славить своего бога. Здесь же в качестве бога выступает
коммунистическая партия и её вожди, а также и сам коммунистический идеал. А так
как проводник идеологии в СССР – партия, то она и осуществляет так называемое
руководство, то есть душит литературу и не даёт ей возможности нормально
развиваться. Сюжеты всегда строятся таким образом, чтобы создать впечатление
очередного шага, приближающего к светлому будущему, коммунистическому обществу.
Поэтому они однотипны, о чём бы ни писалось.
Но
разве плохо, как бы спрашивает Синявский, что есть оптимизм? Это неплохо, когда
оптимизм имеет основания. А исторический оптимизм основан на слепой вере.
Пример – ряд названий произведений западной и советской литературы. «Смерть
героя», «По ком звонит колокол», «Время жить и время умирать», «Путешествие на
край ночи», «Смерть после полудня», «Каждый умирает в одиночку» (западные
авторы) – «Счастье», «Первые радости», «Хорошо», «Исполнение желаний»,
«Победители», «Свет над землёй» (советские авторы).
В
значительной части советская литература представлена воспитательным романом, в
котором, как правило, показана коммунистическая метаморфоза отдельного человека
и целого коллектива, процесс «рождения нового человека». На самом деле это
внедрение в сознание человека коммунистической идеологии и морали. Моральным
признаётся всё, что служит победе коммунизма. Краеугольный камень советской
литературы – Положительный Герой, насквозь пронизанный коммунистической
идеологией, у которого нет в жизни никаких иных целей и задач, кроме служения
коммунизму. Он обычно приукрашен, у него есть ответы на все вопросы, он всегда
знает, что делать во всех лёгких и трудных ситуациях. Для старого ‑реализма,
напоминает Синявский, характерен ищущий герой, а для советской литературы –
нашедший.
В
1940-е годы, наконец, появились такие тексты, где все герои без исключения
положительные, отрицательных просто нет, и борьба идёт только между хорошим и
лучшим, восторжествовала так называемая теория бесконфликтности, согласно
которой в советском обществе все конфликты преодолены. Таким образом,
соцреализм трансформируется в лже-соцреализм. Это индустрия мифов, которая
полностью отказалась от жизнеподобных реалий. (Мифы о Ленине, Сталине, войне,
коллективизации и проч. В пример приведена «Белая берёза» Бубённова.)
С
точки зрения Синявского, по типу героя, содержанию и общему пафосу литература
соцреализма гораздо ближе к классицизму, а не подлинному реализму XIX столетия.
Более точным обозначением метода было бы, по Синявскому, «социалистический
классицизм». Сближает его с классицизмом принцип нормативности. Должное
изображается как действительное, как реально существующее. «Может быть, мы в
дальнейшем придумаем что-нибудь другое, не вряд ли это будет литература
социалистического реализма».
В годы
оттепели, впрочем, наблюдается преодоление стереотипов лжесоцреализма. Сам
социалистический реализм несколько укрепляет свои позиции. В нём становится
больше возможностей для правдивого изображения реалий жизни. Обновление
социалистического реализма с наибольшей полнотой демонстрирует творчество
шестидесятников. Шестидесятники – те представители творческой интеллигенции,
которые выступали за социализм с человеческим лицом и были бескомпромиссны в
своей критике сталинизма, призывали к преодолению его последствий. Но сталинизм
критиковался во имя укрепления и улучшения социализма, его критика
осуществлялась с позиций идеализированного ленинизма. Характерные фигуры
шестидесятнической литературы: Евтушенко, Рождественский; Бондарев, Айтматов;
Розов, Володин и некоторые другие.
|
Календарь
« Май 2024 » | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс | | | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0
|